Интересно, что пока Лавров не выступил с разъяснениями, никто не выступал с энергичными протестами и не сомневался в корректности изложения истории газетой Telegraph. То есть публика (и на Западе, и в России) оказалась готова принять как данность, что российский министр иностранных дел обложил своего коллегу площадной бранью. Для кого-то это было повод для радости и веселья, для кого-то — очередным проявлением «русского варварства», но ни для кого это не было чем-то невообразимым.

Да, меня в истории матершинника Лаврова тоже именно этот нюанс смутил, что все сразу поверили. У меня, всё-таки, когда я первый раз услышал, сразу было ощущение, что это фуфло какое-то, так не бывает.